Тетеркин Г. Хвалю за ухватку!
«Судьба завода – моя судьба!» – часто любил повторять Г. И. Громов, и тут нет преувеличения. В молодости научился плотницкому делу, поставил немало добротных домов у себя на родине в Костромской области. Потом попал на строительство Красноярской, а затем Средне-Уральской ГРЭС. Работал плотником, десятником, мастером. Но трудился там недолго. А вот на БЗСК с 21 ноября 1944 года и до конца жизни (светлая ему память!).
* * *
В первое время работал техником по фондируемым материалам, чуть позже – старшим мастером ремстройцеха. А потом 5 ноября 1945 года вызвал к себе директор и без обиняков заявил:
– Принимай бетоноукладочный, Геннадий Иванович! Не маши руками, послушай! Знаю, что за плечами у тебя всего шестимесячные курсы. Главное – человек ты серьезный, ответственный. И потому уверен – справишься.
Вот этой последней фразой и покорил его Смирнов. Язык не повернулся отказаться. Засел за книги по бетонному делу, а их тогда не густо было. Всю городскую библиотеку перерыл, без книжки в руках за обеденный стол не садился. Жена, Вера Николаевна, рукой махнула: «Ей-Богу, помешался!»
А начальник БУЦа и ночью корпел над чертежами, а днем терзал зам. директора Белоусова: «Вот тут неясно, Евгений Павлович! Растолкуй!» Бывало, к ним подключался Смирнов – давайте, мол, втроем обмозгуем! Не чурался Геннадий Иванович и совета рабочих – дело-то ведь общее. Механизмов было мало, все надежды на их золотые руки да житейскую смекалку.
Сделали первый железобетонный блок, молились на него и руками гладили, чтоб получился ровненький. Потом «склепали» второй, десятый, сотый...
Начали монтировать из плит дома. И опять страшно гордились: первые крупнопанельные дома в Советском Союзе! В первом поселился директор, во втором – Белоусов... Тут-то и подошел к Геннадию Ивановичу Смирнов: «Не надоело на частных квартирах мыкаться? Давай собирай дом. Пора иметь свой угол...»
Да и позже директор опекал начальника БУЦа. Увеличил оклад до 1700 рублей (заметим, что главный инженер получал полторы тысячи), не раз премировал месячным окладом – за то, что душой болел Громов за производство, за порученное дело. Бетоноукладочный ставили в пример другим цехам. Многим запомнился такой случай.
Однажды в декабре 1948-го, как раз под Новый год, вышла из строя котельная. Та самая, что досталась в наследство от «литерного» завода и дышала на ладан. Ночью подняли Геннадия Ивановича по тревоге: «Облицовка внутри котла накрылась...»
Тот спросонья не понял, чем накрылась, но ноги в пимы, и в цех – бегом. Здесь сразу сообразил, что дело не шуточное, надо каменщика-огнеупорщика искать. Только где? В Березовском нет, это точно. В Свердловске, конечно, есть, но как туда добраться? Глухая морозная ночь на дворе, об автобусах тогда даже не мечтали.
Цех стоит, медленно остывают трубы, батареи. На раздумья – считанные минуты. И стал в ту предновогоднюю ночь начальник бетоноукладочного новоявленным специалистом по огнеупорам. Подробно проинструктировал добровольных помощников, напялил на себя пару фуфаек, облился водой и – в печь! Никто не считал, сколько раз Громов нырял в пекло, но факт на лицо: печь заработала.
На другой день директор вызвал «огнеупорщика» на «ковер»:
– Чего сам полез? Больше некому, что ли? – Потом тряхнул руку: – Молодец! Хвалю за ухватку!
В наши дни эта история стала легендой. А как было на самом деле?
– В этой байке, считаю, все правда, – поясняет А. Г. Громов, начальник цеха № 9 БЗСК, – Батя у меня был рисковый, вполне мог шагнуть в раскаленную печь...
// Тетеркин Г.П. Город Березовский. – Екатеринбург: Средне-Уральское кн.изд-во, 1998. – С.209-211
